Жилкин Михаил Арсентьевич

Остался в душе романтиком

            Еще по телефону, договариваясь о встрече с Жилкиным Михаилом Арсентьевичем, я отметила для себя, что голос его очень бодрый и даже как будто моложавый. И действительно, при встрече я увидела бодрого мужчину. А когда узнала, что он пишет рассказы и стихотворения, честно сказать, была очень удивлена. Большую часть нашей беседы Михаил Арсентьевич не рассказывал про себя, а читал отрывки из своих рассказов и стихотворений.

            И почти так же, как на уроке литературы мы пытаемся понять и увидеть автора через его произведения, я пыталась увидеть Михаила Арсентьевича… Естественно, если рассказ о первой любви, автор кажется слушателю очень романтичным. А услышав другие очерки и стихотворения, я убедилась, что он – романтик.

            «Детство, – вспоминает Михаил Арсентьевич, – было голодным. Родители работали по двенадцать часов в сутки, получали по 500-700 грамм хлеба. Детям за работу полагалось 300. Спасала картошка и природа тайги». В сентябре 1944 года Михаила Жилкина призвали служить на флот. Тогда ему было семнадцать лет. Михаил окончил учебные курсы подводного плавания во Владивостоке. Затем был направлен служить на подводную лодку «Щука-31». Позже пошел в десант воевать против японцев. Брали Маоко, Атамари, ныне Корсаков, и Курильские острова. «Время войны – ужасное время! Помню взятие Маоко. Туман, берег, стрельба, крики и трупы... Было страшно. И тот, кто говорит, что не страшно, просто болтун или врун. Только с криками «полундра и ура» страх немного пропадал, наверное, растворялся в крике… Маоко был взят, но невозможно забыть разрывы гранат, истошные крики и мёртвые тела…», – рассказывает Михаил Арсентьевич. Он был ранен в голову. Очнулся в госпитале. А доктор говорил, что ему повезло. Два-три миллиметра разницы в месте ранения стали для него той самой чертой между жизнью и смертью.

            После выздоровления со своей эскадрой Михаил участвовал во взятии Атамари, острова Парамушир и Итуруп. На острове Итуруп шли ожесточенные бои со взятием пленных. В это время война подходила к концу. Михаилу было девятнадцать. Демобилизовался он в 1951 году. Тогда и вернулся домой в Кемеровскую область. Дома стал рыбачить на судне «Сейнер-2». Работал также на Центральной электростанции в п. Макарак Кемеровской области, работал и на шахте забойщиком. В Мирном Михаил Арсентьевич был инспектором котлонадзора районной горнотехнической инспекции. Потом уезжал домой, похоронил супругу. Вернулся в Мирный. У него дочь и внучка Машенька.

            О тех временах у Михаила Арсентьевича остались и тёплые воспоминания. Матросское братство было непоколебимым! К сожалению, с некоторыми друзьями Михаил Арсентьевич потерял связь. Но они будут вечно жить в памяти и в рассказах Михаила Арсентьевича. Также одно из самых тёплых воспоминаний – это День Победы: «Тот день был незабываем. Владивосток гремел! Звуки радости, гудки пароходов, казалось, всё светится! Радость та была просто неописуемой. Этот Великий день я не забуду никогда!»

            Сейчас он пишет стихи, рассказы и очерки. Строчки иногда приходят ночью, тогда ветеран встает и записывает их. А на вопрос чем живёт сейчас и чего желает, он ответил строчкой из стихотворения «От жизни – земного, как можно дольше не болеть…» Быть самостоятельным и писать рассказы. Их у него уже две толстых тетради, одиннадцать рассказов опубликованы в районной газете «Мирнинский рабочий». Тот, что пишется сейчас, оставим в секрете…

            Во время нашей беседы Михаил Арсентьевич показал мне вырезку из газеты. Он прочел несколько строк, из которых я узнала, что японки ходили в кимоно, опоясанные гранатами, собирая вокруг себя как можно больше русских солдат, и взрывались… Эту девушку, о который писали в газете, он хорошо помнит. Помнит, как она раздавала солдатам сигареты и шоколадки... Так я узнала на одну военную историю больше.

            И еще, честно говоря, после встречи с Михаилом Арсентьевичем, когда я слушала стихотворения и видела незаконченный рассказ на по-особому перевернутом тетрадном листке, у меня появилось ощущение, что я разговаривала с особенным человеком: не только участником Великой Отечественной войны, но настоящим писателем…

Мария Барбасоева